Про то, что всё плохо.
Стояли дубы. Краснели рудовые сосны. Под ними в заросших буграх тлели старые кости. Желтели, блестели цветы. В овраге зеленела трава. Закатилось солнце.
На поляну вышел журавль и прогорланил:
- Берегись, берегись!- И ушел за опушку.
Наверху зашумел ворон:
- Конец, конец.
Дрозд на осине орал:
- Страшно, страшно.
А иволга просвистела:
- Бедный, бедный.
Высунулся с вершинки скворец, пожалел:
- Пропал хороший, пропал хороший.
И дятел подтвердил:
- Пусть, пусть.
Сорока трещала:
- А пойти рассказать, пойти рассказать.
Даже снегирь пропищал:
- Плохо, плохо.
И все это было. С земли, с деревьев и с неба свистели, трещали, шипели.
А у Дивьего Камня за Медвежьим оврагом неведомый старик поселился. Сидел старик и ловил птиц ловушками хитрыми. И учил птиц большими трудами каждую одному слову.
Посылал неведомый старик птиц по лесу, каждую со своим словом. И бледнели путники и робели, услыхав страшные птичьи слова.
А старик улыбался. И шел старик лесом, ходил к реке, ходил на травяные полянки. Слушал старик птиц и не боялся их слов.
Только он один знал, что они ничего другого не знают и сказать не умеют.
Николай Рерих. "Страхи". 1911
Стояли дубы. Краснели рудовые сосны. Под ними в заросших буграх тлели старые кости. Желтели, блестели цветы. В овраге зеленела трава. Закатилось солнце.
На поляну вышел журавль и прогорланил:
- Берегись, берегись!- И ушел за опушку.
Наверху зашумел ворон:
- Конец, конец.
Дрозд на осине орал:
- Страшно, страшно.
А иволга просвистела:
- Бедный, бедный.
Высунулся с вершинки скворец, пожалел:
- Пропал хороший, пропал хороший.
И дятел подтвердил:
- Пусть, пусть.
Сорока трещала:
- А пойти рассказать, пойти рассказать.
Даже снегирь пропищал:
- Плохо, плохо.
И все это было. С земли, с деревьев и с неба свистели, трещали, шипели.
А у Дивьего Камня за Медвежьим оврагом неведомый старик поселился. Сидел старик и ловил птиц ловушками хитрыми. И учил птиц большими трудами каждую одному слову.
Посылал неведомый старик птиц по лесу, каждую со своим словом. И бледнели путники и робели, услыхав страшные птичьи слова.
А старик улыбался. И шел старик лесом, ходил к реке, ходил на травяные полянки. Слушал старик птиц и не боялся их слов.
Только он один знал, что они ничего другого не знают и сказать не умеют.
Николай Рерих. "Страхи". 1911
About the fact that everything is bad.
Stood oak trees. Ore pines were turning red. Under them, old bones smoldered in overgrown mounds. Yellowed, glittered flowers. The grass was green in the ravine. The sun has gone down.
A crane came out into the clearing and went mad:
“Beware, watch out!” And left the edge.
A raven rattled overhead:
- The end, the end.
Thrush on aspen shouted:
- Scary, scary.
And the oriole whistled:
- Poor, poor.
The starling protruded from the tip, regretted:
- Good missing, good missing.
And the woodpecker confirmed:
- Let, let.
Forty crackled:
- And go tell, go tell.
Even the bullfinch squeaked:
- Bad bad.
And all this was. From the ground, from the trees and from the sky, they whistled, crackled, hissed.
And an unknown old man settled down at Divi Kamnya behind the Bear Ravine. The old man was sitting and catching birds with cunning traps. And he taught the birds with great labors every single word.
The unknown old man sent birds through the forest, each with his own word. And the travelers turned pale and timid, hearing terrible bird words.
And the old man was smiling. And the old man walked in the forest, went to the river, went to the grassy glades. The old man listened to the birds and was not afraid of their words.
Only he alone knew that they did not know anything else and did not know how to say it.
Nicholas Roerich. "Fears". 1911
Stood oak trees. Ore pines were turning red. Under them, old bones smoldered in overgrown mounds. Yellowed, glittered flowers. The grass was green in the ravine. The sun has gone down.
A crane came out into the clearing and went mad:
“Beware, watch out!” And left the edge.
A raven rattled overhead:
- The end, the end.
Thrush on aspen shouted:
- Scary, scary.
And the oriole whistled:
- Poor, poor.
The starling protruded from the tip, regretted:
- Good missing, good missing.
And the woodpecker confirmed:
- Let, let.
Forty crackled:
- And go tell, go tell.
Even the bullfinch squeaked:
- Bad bad.
And all this was. From the ground, from the trees and from the sky, they whistled, crackled, hissed.
And an unknown old man settled down at Divi Kamnya behind the Bear Ravine. The old man was sitting and catching birds with cunning traps. And he taught the birds with great labors every single word.
The unknown old man sent birds through the forest, each with his own word. And the travelers turned pale and timid, hearing terrible bird words.
And the old man was smiling. And the old man walked in the forest, went to the river, went to the grassy glades. The old man listened to the birds and was not afraid of their words.
Only he alone knew that they did not know anything else and did not know how to say it.
Nicholas Roerich. "Fears". 1911
У записи 1 лайков,
0 репостов.
0 репостов.
Эту запись оставил(а) на своей стене Лера Малышева
